Ковбой - Страница 57

Он подбежал, остановился возле авиатора и его механика, пытаясь перевести дух. Оглянулся – нет, никакой погони пока что не видно, но это вопрос времени…

– Месье Леду, – сказал он, отчаянно хватая ртом воздух. – Ваш аппарат готов к полету?

Коротышка-француз пожал плечами:

– Ну, в принципе… Бак полон, аэроплан готов… Вы собираетесь снимать еще? А где остальные? И к чему такая спешка? На вас лица нет…

– Отлично, – сказал Бестужев. – Нет, какие съемки… Мне срочно нужно в Вашингтон. Немедленно, не теряя ни минуты. Вы знаете маршрут?

– Ну, в принципе… – округлил глаза француз. – У меня есть компас, в конце концов, можно лететь вдоль железной дороги, тут уж точно с пути не собьешься… Погодите, погодите! Что за безумие, мой юный друг? Уж не хотите ли вы сказать…

– Вот именно, – сказал Бестужев. – Я покупаю ваш самолет, сейчас же. Включайте его, или как там… Летите в Вашингтон.

– Вы с ума сошли? Почти сто километров…

– Может, и сошел, – сказал Бестужев. – Однако эта вот чековая книжка выдана вовсе не в доме умалишенных, а в солидном банке. Позвольте ваше вечное перо?

Отвинтив мельхиоровый колпачок, он вывел на пустом чеке единицу, добавил к ней два нуля, еще два. Сунул под нос месье Леду:

– Ну что, я подписываю чек? Это солидный банк, и у меня есть эти деньги… Решайтесь, черт вас побери!

– Это так неожиданно…

– Вас не устраивает сумма?

– Сумма превосходна… Этого хватит и на…

– У вас не найдется других столь щедрых покупателей! – рявкнул Бестужев. Торопливо поставил подпись, аккуратно вырвал чек из книжечки, сложив вдвое, и сунул в нагрудный карман куртки авиатора. – Что вы стоите? Запускайте аппарат!

– Но это безумное предприятие, я ничего не гарантирую… Сто километров…

– Обойдусь без гарантий, – отрезал Бестужев.

– Что случилось?

Бестужев лихорадочно искал слова, способные произвести наиболее сильное впечатление на француза… Ага!

– Если я задержусь здесь еще на четверть часа, меня женят, – сказал Бестужев. – Ее папаша, ее братья, целая орава с револьверами… Скорее! Вы же француз, должны понимать такие вещи!

– О-ля-ля! – воскликнул авиатор, в чьем мозгу явно уложился последний кусочек головоломки. – О да, понятно…

Страшным голосом Бестужев вскричал:

– Вы получили деньги! Вперед!

– О да, – сказал месье Леду, став строгим, серьезным, собранным. – Любой француз, черт побери… Антуан! Мы взлетаем. Соберете вещи, сядете на поезд, встретимся в Вашингтоне, я оставлю для вас на почте сообщение. К пропеллеру!

Он направился к аэроплану едва ли не парадным шагом, комичный и серьезный одновременно. Рысцой их обогнав, Антуан подошел к задней части аппарата, замер в привычной позе, положив вытянутую вверх руку на лопасть пропеллера.

– Карабкайтесь, – сказал авиатор, подсаживая Бестужева. – Садитесь вон туда. Пристегните ремень на талии, и покрепче. Держитесь за что-нибудь, только ни за что не трогайте вон те тяги, иначе мы упадем… поняли?

Откровенно признаться, теперь сердце у Бестужева ушло в пятки, оказавшись сидящим на деревянном сиденьице, вот-вот готовом развалиться под ним вместе со всем аппаратом, он уже горько раскаивался, что ввязался в эту безумную авантюру – но что прикажете делать, если другого выхода нет? Аэроплан движется гораздо быстрее лошади, и, в отличие от нее, устать не способен…

Перед ним маячила спина француза, что-то нажимавшего, вертевшего.

– Контакт!

– Есть контакт!

– Пошел!

Бестужев торопливо пристегивался широким кожаным ремнем с большой квадратной пряжкой, поначалу затянул его так, что дыхание сперло, спохватился и самую чуточку ослабил. Оглянувшись на него и убедившись, что с пассажиром все в порядке, авиатор еще что-то сделал, и мотор за спиной Бестужева затрещал, зачихал, заработал безостановочно…

– От винта!

Оглянувшись через плечо, Бестужев увидел за спиной сплошной туманный диск – а в следующий миг аэроплан дрогнул, покатился вперед, все ускоряя бег… Быстрее пешехода, быстрее велосипедиста, быстрее лошади…

Слева, на краю равнины, показались трое верховых – и, приостановившись на миг, пустили коней наперерез. Не колеблясь, Бестужев вырвал револьвер из кобуры, положил его дулом на согнутый левый локоть, прицелился, нажал на спусковой крючок, еще и еще… Француз оглянулся на него, покрутил головой и тут же сосредоточился на управлении аппаратом, все быстрее мчавшимся по равнине.

Бестужев дал еще один выстрел – и наконец угодил в цель. Передняя лошадь, опередившая остальных на несколько корпусов, вдруг словно споткнулась на полном скаку и рухнула, всадник вылетел из седла и покатился по земле, двое натянули поводья, свернули в сторону, Бестужев увидел совсем близко их испуганные, растерянные физиономии, один, кажется, выхватывал револьвер и никак не мог ухватить рукоятку…

И земля провалилась вниз. Бестужев испытал ни с чем не сравнимое ощущение – словно полностью лишился веса, сердце будто остановилось на томительно долгий миг. Он зажмурился, но тут же открыл глаза.

Он летел! Летел! Деревья внизу становились все меньше и походили на клочки зеленой ваты, видневшийся справа городишко стал скопищем игрушечных домиков, а недалекая река выглядела застывшей, неподвижной… Он летел!

Горизонт распахнулся перед ним, открывая необозримые дали, мир с высоты птичьего полета предстал невероятно чистым, лишенным грязи, мусора, нечистот. Отсюда, сверху, мир виделся невыразимо прекрасным, неким сказочным царством, ничуть не похожим на ту грешную землю, по которой Бестужев ходил столько лет… Сердце у него замирало от ужаса и восхищения, хотелось то ли кричать, то ли плакать, то ли петь. Он летел, летел!