Ковбой - Страница 46

К оглавлению

46

Именно Фалмор и привлек внимание Бестужева, наметанным глазом высматривавшего среди сотоварищей по экспедиции наседку. У него не имелось точных улик, но они не всегда и нужны: иногда достаточно неких трудноописуемых словами впечатлений, чтобы с уверенностью заключить: что-то тут неладно…

Слишком уж бегали глазки у мистера Фалмора, когда он болтался на съемках. Слишком уж назойливо он старался совать нос во все дырки, расспрашивать обо всем, иногда довольно неуклюже, нимало не заботясь о мотивировках. Слишком он уж он нервничал в те моменты, когда для этого не имелось абсолютно никаких причин. Основываясь на собственных наблюдениях и донесениях Джонни, с некоторых пор плотно опекавшего скромного бухгалтера, Бестужев и начал подозревать его всерьез. Разумеется, случаются самые нелепые совпадения, и напраслина порой возводится на самых невинных людей. Но чутье, но опыт… Бестужев уже почти и не сомневался: если здесь присутствует нанятый конкурентами соглядатай, то им может быть только мистер Фалмор, шпик-любитель, по ничтожеству своему не способный сохранять хладнокровие. До сих пор были только письма (ежедневные отчеты?), а теперь вот телеграмма. Должно это что-то означать? И что именно? Есть над чем поломать голову…

Глава четвертая
Творческие будни

Когда оконное стекло тоненько задребезжало во второй раз, а там и в третий, Бестужев окончательно понял, что ему не почудилось. Встал и направился туда. Он давно уже сидел, не зажигая лампы, глаза привыкли к темноте, и до окна он добрался быстро, ловко обходя массивные предметы мебели, очень может быть, помнившие еще Гражданскую войну.

Четвертый камешек дзынькнул о стекло, пока он неуклюже опускал непривычную раму – здесь, в Америке, окна открывались совершенно иначе, нужно было не распахивать створки, а поднять одну либо опустить другую. В лицо пахнуло теплой ночной прохладой, Бестужев увидел взмах руки, посторонился, и вовремя – еще один камушек прожужжал возле его щеки, звонко стукнул по полу.

– Эй! – тихонько окрикнул он. – Что стряслось?

– Мистер Майкл, мистер Майкл! – Джонни приплясывал внизу, судя по сдавленному голосу, с трудом переводил дыхание. – Они появились…

Не раздумывая, Бестужев оперся на подоконник, протиснулся в полуотворенное окно и сиганул вниз с неопасной вышины в пару аршин – после своего дебюта в кинематографе и бурных событий трех отснятых лент он способен был, пожалуй, и не на такие трюки.

– Приехали! Приехали! – возбужденно зашептал Джонни. – Фалмор час назад нанял фургон Кривого Хоба, я прицепился сзади, они меня не заметили по темноте… Доехали до станции. С вечерним нью-йоркским приехали какие-то неприятные типы, четверо, Фалмор с ними пошептался, и они набились в фургон, собрались сюда… Я бежал напрямик, через Мансанитовую Долину… Опередил, ага… Скоро они тут появятся… А вы стрелять будете?

Ласково взявши огольца за ворот, Бестужев сказал насколько мог убедительнее:

– Никто не будет стрелять… Мы что, в фильме? Но ты все равно, старина, скройся отсюда куда-нибудь подальше, ты свое дело и так отлично сделал…

– Ладно, – проворчал юный агент и направился прочь – столь быстро и сговорчиво, что Бестужев, вспомнив собственное детство, уже не сомневался, что мальчишка непременно затаится где-нибудь поблизости, чтобы досмотреть этот захватывающий спектакль до конца.

И где прикажете его искать в темноте? Остается надеяться, что и в самом деле обойдется без выстрелов, а значит, и без шальных пуль. Голдман заверял, что до таких крайностей никогда не доходит, так что будем надеяться…

Бестужев действовал быстро и четко, все было обговорено заранее, еще на закате он предупредил свою гвардию, что нынче с наступлением темноты следует не смыкать глаз и уж тем более, боже упаси, не увлекаться спиртным – а следует, собравшись в номере у кого-нибудь, быть готовыми к любым неожиданностям. Вполне возможно, он встревожился понапрасну, но, если ничего не произойдет, ложную тревогу, как это сплошь и рядом случается, следует по примеру хватких командиров счесть за учения…

Он вернулся в гостиницу, обойдя ее кругом, тихонько поднялся на второй этаж и распахнул дверь одиннадцатого номера. Там горела на столе неяркая лампа, в полуоткрытое окно уплывал папиросный дым, все его воинство, рассевшись на чем придется, прилежно бодрствовало. Потянув носом застоявшийся воздух, Бестужев убедился, что некоторое количество спиртного в его отсутствие все же было употреблено – но в небольшом количестве, так что можно и притвориться, будто ничего не заметил. Хорошему солдату водочный порцион не повредит, он от чарки только справнее становится…

Диспозиция была намечена и обсуждена заранее, так что Бестужеву оставалось лишь отдать парочку кратких команд. Подхватив дубинки, на ходу доставая из карманов кастеты, его бравы ребятушки тихонечко двинулись к выходу – и, выйдя из гостиницы, рассыпались в разные стороны.

Сам Бестужев укрылся в дальнем углу веранды, в совершеннейшей темноте. Откуда прекрасно был виден расположенный неподалеку бывший каретный сарай, приспособленный сейчас под хранилище габаритного багажа постояльцев. Именно там и держали киноаппарат, коробки с отснятой и чистой пока что пленкой, а также прочие громоздкие принадлежности наподобие ящиков с гримом, сценическими костюмами и прочим необходимым. На ночь кладовая запиралась на замок – но в наше время найдется масса предприимчивых людей, для которых замки являются вовсе уж шутейным препятствием…

Часовой, здоровенный немец Готлиб, был на посту – и свое присутствие демонстрировал, обормот, чересчур уж явственно: Бестужев увидел во мраке, меж стеной гостиницы и вторым сараем, малиново рдевший огонек папироски. Беда с этими штатскими, они и представления не имеют, сколь жутким прегрешением для часового становится курение на посту…

46